– Этот план родился у меня в минуту слабости в вод влиянием нездорового честолюбия. Нет, на самом деле я мечтаю завести домик где-нибудь в деревне, жениться на хорошей женщине и писать стихи. Вы ведь понимаете, что толкового государственного чиновника из меня не выйдет, верно?

– Это уж точно! – твердо сказал Ма Жун.

– Именно это помог мне понять ваш господин! Ну, это вам не надо объяснять. Будь у меня деньги, я бы выкупил эту замечательную девушку и поселился с вей в тихом местечке. Мы были бы счастливы, даже если бы хватало средств только на чашку риса в день да время от времени – кувшинчик вина. А такие деньги я всегда могу заработать, став учителем.

– Учителем?! – Ма Жун невольно вздрогнул.

– Киа – замечательный наставник! – гордо заявила Серебряная Фея. – Он объяснил мне смысл очень сложной поэмы. И так терпеливо!

Ма Жун окинул молодых людей задумчивым взглядом.

– Что ж, – протянул он, – полагаю, я могу вам немного помочь. Вы обещаете мне, господин поэт, отвезти эту девушку в ее родную деревню и там, как положено, жениться?

Конечно! Но о чем вы толкуете, мои друг? Не вы ли еще сегодня днем советовали мне жениться на дочери Фэн Дая и…

– Ха! – поспешно перебил поэта Ма Жун. – Я всего лишь проверял вас, молодой человек! Мы, слуги Закона, – люди основательные! Мы всегда знаем больше, чем думают другие! Конечно, мне все было известно о вас и об этой девушке – ее я тоже проверил, если можно так выразиться. Кстати, здесь, на острове, мне очень везло за игорным столом, а поскольку мы с Серебряной Феей из одной деревни в девочка вас любит, я сегодня выкупил ее ради вашего общего блага.

Ма Жун вынул из рукава бумаги, подтверждающие сделку, в протянул их Серебряной Фее, потом, достав сверток с серебром, бросил его молодому человеку.

– Это на дорогу в на первое время, пока вы, юноша, не устроитесь работать учителем. И не вздумайте отказываться, глупец. Там, где я это взял, такого добра полно! Удачи!

С этими словами Ма Жун встал и быстро вышел из комнаты.

Уже внизу его догнала Серебряная Фея.

– Ма Жун! Вы великолепны! – задыхаясь, выпалила она. – Можно мне называть вас старшим братом?

– Самой собой, всегда! – весело рассмеялся помощник судьи, но тут же нахмурил брови и добавил: – Между прочим, мой господин интересуется твоим молодым человеком. Не думаю, чтобы дело было серьезным, но все-таки не уезжайте с острова до полудня. Если до тех нор не получите от меня никаких известий, отправляйтесь в путь!

Ма Жун уже открыл дверь, собираясь выйти на улицу, но Серебряная Фея придвинулась к нему вплотную.

– Я так рада, что вы с самого начала все знали про Киа и меня! – промурлыкала она. – При виде вас я сперва чуть-чуть заволновалась, старший брат. Потому что, когда вы.., проверяли меня у вдовы Вань, я в какой-то момент подумала, будто вы но правде в меня влюбились!

Ма Жун громко захохотал:

– Не выдумывай чепухи, маленькая сестра! Все дело в том, что, если уж я за что берусь, стараюсь делать это хорошо!

– Ну и развратный же вы тин! – пробормотала Серебряная Фея, надув губы.

Ма Жун шлепнул ее пониже спины и вышел.

Шагая по улице, помощник судьи с удивлением отметил, что сам не знает, радоваться или огорчаться такому повороту событий. Но, встряхнув рукавами, почувствовал, что они подозрительно легкие. Как выяснилось, там лежало всего несколько медных монет – явно недостаточно, чтобы испытать соблазны Райского острова. Ма Жун хотел было прогуляться но саду, но затем, почувствовав тяжесть в голове, решил пораньше лечь спать. Он зашел на первый попавшийся постоялый двор и отдал все свои медяки за право остаться там до утра.

Ма скинул сапоги, развязал пояс и вытянулся на простом деревянном настиле между двумя храпящими бродягами. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и разглядывал потрескавшийся, затянутый паутиной потолок. И вдруг до Ма Жуна дошло, что он весьма своеобразно проводит ночи на развеселом Райском острове. Сначала на чердаке, и ладно бы на кровати, а то – на полу, сегодня же – на паршивых досках, за пять медяков.

«Должно быть, это из-за того, что по дороге сюда я пересек Мост, Изменяющий Душу, – пробормотал Ма Жун. Потом он закрыл глаза и скомандовал самому себе: – ……. старший брат!»

Глава 18

Судья Ди успел выпить несколько чашек чаю, прежде чем в покои вошел старик слуга и объявил, что паланкин Фэн Дая прибыл в главный двор. Ди вышел навстречу Фэну и его дочери, Нефритовому Перстню.

– Прошу простить меня, что побеспокоил вас в столь поздний час! – коротко извинился перед гостями судья. – В поле моего зрения вновь погнали кое-какие новые факты, и я убежден, что, обсудив их, мы значительно ускорим решение всех оставшихся вопросов.

Ди проводил Фэна и его дочь в зал и настоял, чтобы Нефритовый Перстень тоже села за стол. Лицо Фэн Дая оставалось, как всегда, непроницаемым, однако в больших глазах девушки мелькало беспокойство. Судья налил чаи и обратился к Фэну:

– Вы слышали, что сегодня днем на двух ваших людей напала шайка разбойников?

– Да, господин судья. Нападение учинили преступники с верховий реки, дабы отомстить за смерть троих членов шайки, недавно убитых моими стражниками. Я глубоко сожалею, что нападению подвергся и ваш помощник, почтенный господин судья.

– Ничего страшного, Ма Жун привык к таким вещам и даже получает от этого удовольствие, – заметил Ди и, поглядев на девушку, спросил: – Не могли бы вы рассказать мне – просто для полноты картины, —каким образом попали сюда в ту ночь, когда Ли Линь назначил вам свидание?

Девушка метнула взгляд на закрытую дверь террасьн.

– Сейчас я вам покажу, – сказала она, вставая.

Судья тоже поднялся и, когда Нефритовый Перстень шагнула к двери, взял ее за руку:

– Не трудитесь! Я полагаю, что поскольку вы шли со стороны сада, то поднялись сюда по широкой лестнице, расположенной в середине террасы!

– Да, – кивнула девушка и тут же закусила губу, увидев, что ее отец внезапно побледнел.

– Так я и думал! – сурово бросил судья. – Пора прекратить это представление! На террасу ведут две лестницы – справа и слева. Вы никогда здесь не были, милая девушка. Днем, когда я стал задавать вопросы вашему отцу, вы обыграли мои же слова о том, что Ли Линь страстно желал вас и что господина Фэна видели здесь в ту ночь, когда ученого не стало. Вы очень умны, раз сумели с ходу придумать связную историю о том, что Ли хотел изнасиловать вас, а вы, защищаясь, его убили. Вы сделали это, надеясь, что выдумка спасет вашего отца.

Видя, что девушка залилась краской и вот-вот расплачется, судья заговорил немного мягче:

– Разумеется, в вашей истории есть доля правды. Ли действительно сделал попытку насильно овладеть вами. Но это произошло не три дня назад и не здесь, а за семь дней до того, на борту лодки. Синяки, каковые вы мне любезно продемонстрировали, успели пожелтеть, и поэтому никак не могли появиться совсем недавно. Ваш рассказ о схватке с Ли Линем также звучал не слишком убедительно. Сильный мужчина, увидев, что девушка, которую он пытается изнасиловать, схватила кинжал, естественно, попробует первым делом обезоружить ее, а не стиснуть в объятиях.

Вдобавок вы забыли, что удар пришелся в правую сторону шеи. А это скорее указывает на самоубийство, чем на убийство. Тем не менее должен признать, что, несмотря на легкие несоответствия, вы сочинили неплохую историю.

Нефритовый Перстень разрыдалась. Фэн бросил на нее озабоченный взгляд и устало вздохнул:

– Это я во всем виноват, господин судья. Девочка только пыталась мне помочь. Когда же мне показалось, что вы поверили ее рассказу, я не посмел открыть вам правду. Я не убивал этого негодяя, но отдаю себе отчет, что мне придется предстать перед судом в связи с его убийством, поскольку я действительно побывал в Красной беседке той ночью и…

– Нет, – перебил его Ди, – вас не будут судить за убийство. Я располагаю доказательствами, что цзиньши Ли Линь на самом деле покончил с собой. Думаю, вы пришли сюда в ту ночь потребовать объяснений насчет их с Вэнем заговора против вас?