Сворачивая к постоялому двору «Вечное блаженство», Ма увидел яркую вывеску винной лавки и решил немного выпить. Но, отдернув занавеску у входа, помощник судьи обнаружил, что в заведении полно народу. Свободное место оставалось только одно – за столиком у окна, рядом с тоскующим молодым человеком, что уныло разглядывал пустой кувшин.

– Не возражаете, если я здесь присяду, господин Киа? – спросил Ма Жун, протолкавшись сквозь толпу посетителей.

Молодой человек поднял глаза.

– Что вы, наоборот. – Киа Юпо снова понурился. – Извините, что не могу ничем вас угостить. Мои последние медяки ушли на покупку этого кувшина. Старый Фэн пока не расщедрился на обещанную мне ссуду.

Голос молодого поэта звучал хрипло, и Ма Жун отметил про себя, что стоящему перед Киа кувшину, по всей видимости, предшествовала изрядная вереница точно таких же.

– Позвольте мне вас угостить! – дружелюбно улыбнулся Ма и, подозвав слугу, велел принести большой кувшин. Заплатив, он разлил вино по чашам. – За то, чтобы нам улыбнулась удача! – воскликнул он и, осушин чашу одним глотком, тут же наполнил ее снова. Поэт последовал его примеру.

– Благодарю вас. Удача мне в самом деле нужна! – мрачно бросил он.

– Вам? О Небо, да ведь вы будущий зять Фэн Дая! Жениться на единственной дочке того, кто заправляет всеми игорными заведениями здесь, на острове, – это самый ловкий способ вернуть себе проигранные деньги, о каком мне когда-либо приходилось слышать!

– Вот именно! Потому-то я и говорю, что мне необходима удача, да еще какая, чтобы выпутаться из неприятностей. А все мерзавец Вэнь – это из-за него я влип в дрянную историю!

– Я все-таки не понимаю, какие у вас могут быть неприятности, но Вэнь и в самом деле редкий мерзавец. Тут я с вами полностью согласен!

Киа долго смотрел на Ма Жуна полными слез глазами.

– Ладно, коль скоро ученый Ли погиб, думаю, не случится ничего плохого, если я вам все расскажу. Постараюсь быть кратким. Когда я проиграл все свои деньги в том проклятом заведении, ученый, чтоб его, сидел напротив меня. Представьте, этот лицемер заявил, что я играл неосмотрительно, а потом стал приставать с расспросами, не хочу ли я заработать и тем самым возместить утрату. Разумеется, я согласился. Тогда Ли повел меня в лавку Вэня. Они оба сговорились против Фэн Дая. Как я понял, Вэнь должен был устроить Фэну какие-то неприятности, и тогда Ли, используя свое влияние в столице, сумел бы добиться, чтобы торговец древностями занял место Фэна, то есть вместо него надзирал бы за порядком на острове. Разумеется, Ли при таком раскладе тоже получил бы немалые деньги. Вот вам и столичная знаменитость! Словом, Ли и Вэнь хотели, чтобы я втерся в доверие к Фэн Даю и стал их соглядатаем в его доме. Кроме того, мне надлежало спрятать у Фэна небольшую шкатулочку.

– Ах, негодяи! И вы, глупец, согласились?

– Напрасно вы меня оскорбляете, Почтенный! Попробовали бы вы сами остаться на этом острове совсем без денег. Вдобавок я не был знаком с Фэн Даем и подумал, что он нисколько не лучше других – такой же мошенник. Только не перебивайте, мне и так очень трудно удерживать в голове нить этой грустной истории. Кстати, кажется, вы обещали разделить со мной этот кувшин?

Ма Жун наполнил чашу собеседника и приготовился слушать дальше. Молодой поэт с жадностью выпил вино.

– Ну вот, Ли предложил мне встретиться с Фэном и попросить у него ссуду, обещая вернуть деньги, после того как сдам экзамены. Вроде бы Фэн дай склонен помогать молодым талантливым поэтам, попавшим в беду. Возможно, все и пошло бы по плану Ли Линя, но, поговорив с Фэн Даем, я понял, что это доброй и порядочный человек. К тому же он согласился предоставить мне ссуду. И мне показалось, что я понравился Фэну, так как на другой день он пригласил меня к себе обедать и на следующий день – тоже. Я познакомился с его красавицей дочерью и еще с одним очень хорошим человеком по имени Тао Паньтэ. Между прочим, он неплохо разбирается в поэзии. Прочитан мои стихи, Тао сказал, что в них есть утонченность, свойственная произведениям древних поэтов. – Плеснув себе еще вина, Киа отхлебнул большой глоток. – Побывав у Фэн Дая во второй раз, я отправилсяк Вэнь Юаню и заявил, что отказываюсь подглядывать за Фэном, ибо считаю его порядочным человеком и являюсь таковым сам. Потом я добавил, что по этой же причине охотно приглядел бы за самим Вэнем, равно как за Ли и за их прихвостнями. Ну и, возможно, еще пару фраз в том же духе. Вэнь стал кричать, что я и так не получил бы от них ни медяка, поскольку Ли уже передумал и все отменил. Меня это устраивало. Исходя из того, что Фэн пообещал ссудить меня деньгами, я взял взаймы у хозяина постоялого двора серебряный лян и вновь окунулся в мир так называемых порочных наслаждений. Вскоре я познакомился с девушкой – самой лучшей, самой чудесной девушкой, какую мне когда либо доводилось видеть. Я ждал этой встречи всю жизнь!

– Она тоже пишет стихи? – подозрительно осведомился Ма Жун.

– Благодарение Небу, нет! Это простая, добрая и отзывчивая девушка. Из тех, с кем отдыхаешь душой, если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Она какая-то… очень надежная. А от девиц, склонных к сочинительству, надо держаться подальше! – Поэт икнул. – Подобные девушки не в меру чувствительны, а я и сам такой. Нет, если в моем доме кто и будет писать стихи, то я сам. Исключительно!

– Ну и что же вы тогда так печалитесь?! – ухмыльнулся Ма Жун. – Немногие могут похвастать вашим везением! Вы можете жениться на девке Фэна, а другую – ну, ту, с которой отдыхаешь душой, – взять в наложницы.

Киа выпрямился на стуле, с трудом сосредоточил взгляд на собеседнике и надменно изрек:

– Фэн дай – порядочный человек, и Нефритовый Перстень – никакая не девка, а образованная и серьезная девушка, хоть и немножко нервная. Я нравлюсь Фэну и его дочери, и они мне тоже нравятся. Вы думаете, я такой негодяй, что возьму в жены единственную дочь Фэн Дая, получу доступ к его богатству, а потом куплю себе танцовщицу и введу ее в дом?

– Многие молодые люди с восторгом ухватились бы за такую возможность, – задумчиво проговорил Ма Жун. – Да и я бы не прочь.

– Счастье, что я – не вы! – гневно выкрикнул Киа.

– Взаимно!

– Взаимно? – промямлил поэт и, наморщив лоб, забормотал, поочередно тыча кривоватым указательным пальцем то в себя, то в Ма Жуна: – Вы… Я… Вы… Я… Вы меня оскорбляете!

– Вовсе нет, – невозмутимо отмахнулся Ма Жун. – Тут вы ошиблись.

– Прошу прощения, – выдохнул Киа Юпо. – Это все из-за свалившихся на меня неприятностей…

– И что же вы собираетесь делать?

– Не знаю. Будь у меня деньги, я бы выкупил ту девушку и уехал! Тем самым я оказал бы услугу Тао. Он, видите ли, влюблен в дочь Фэн Дая, но скрывает это. – Поэт наклонился к Ма Жуну и заплетающимся языком просипел: – Господин Тао слишком щепетилен.

Ма Жун глубоко вздохнул.

– А теперь послушайте, юноша, что вам скажет умудренный опытом человек, – с отвращением бросил он. – И вы, и Тао, и подобные вам совестливые господа – все вы только усложняете простые вещи, причем и для себя, и для других. Я объясню вам, что делать. Женитесь на дочери Фэна и целый месяц отдавайте ей всего себя – до тех пор, пока она не избавится от ненужной чувствительности и не попросит у вас позволения малость передохнуть. дайте ей эту передышку. Но вам, естественно, понадобится женщина —вот вы и купите другую девку, чтобы не томиться и не скучать. Жена будет вам благодарна, да и наложница – тоже. И обе они будут такими, как вы захотите, – либо спокойными, либо ненасытными. Потом купите еще одну наложницу, чтобы в любой момент, когда женщины начнут создавать вам трудности, можно было сесть вчетвером за стол и сыграть в маджонг. Именно так поступает со своими женами мой господин, судья Ди. А он человек ученый и весьма добродетельный. Кстати, я вовремя вспомнил о своем господине – мне пора идти.

С этими словами Ма Жун поднес к губам кувшин и залпом допил остатки вина.